It's a mistake, but who knows,
Followed you home, crawled in your window,
This life is a trip when you're psycho in love
And I know.
Охота всегда казалась тебе такой похожей на мимолетную влюбленность, те же чувства, те же эмоции; дрожащие в предвкушении пальцы, бешено стучащее сердце, выброс серотонина, затуманенный разум, желание как можно быстрее увидеть объект своей привязанности, бесконечные поиски встречи и всепоглощающая радость, когда наконец... Но любовь слепа, тебе же необходимо сохранять трезвый рассудок, ты не можешь позволить себе потерять голову. Тебе нравится риск, тебе нравится ходить по острой кромке ножа, тебе нравится то самое ощущение, когда кровь распаляется, жжет вены, когда всё тело охватывает жар, когда ты чувствуешь себя способным на что угодно, когда ты чувствуешь себя... не богом, но приближенным к нему, его огненным мечом, его карающей дланью. Это право - твоё по рождению, весь твой род наделен властью карать, весь твой род наделен обязанностью истреблять зло, весь твой род знает своё предназначение здесь. Гордыня, высокомерие, надменность - качества, присущие каждому существу, считающему себя тем, кто может решать, чья жизнь оборвется сегодня; качества, которые ты так стремишься искоренить в себе, но так сложно не возгордиться, не вознести себя над теми, кто не может даже называться людьми.
Ты смотришь на Кэйлин, смотришь и видишь одновременно перепуганную насмерть девчонку и исчадие ада, смотришь и видишь почти ребенка, почти невинную жертву, смотришь и видишь озлобленную ведьму, желающую твоей смерти. Ты хотел бы, чтобы мир делился лишь на черное и белое, ты с таким трудом принимаешь полутона и оттенки, но серый - уже не чистый, уже запятнанный. В телефонной трубке звучат пустые угрозы, ты ухмыляешься, услышав непривычное обращение, ты не задумывался над тем, что он не знает твоего имени, не задумывался над тем, как он называл тебя в своих мыслях, не задумывался над тем, думал ли он о тебе. Но видимо думал, такие прозвища не приходят единовременно, это не оскорбление, не пустые безликие слова, это то, что характеризует именно тебя, выделяет из безликой толпы охотников. Это... приятно. Но куда как приятнее то, что он придёт, всего полчаса - ты пытаешься прикинуть в уме примерный район его обитания - и вы встретитесь. Пожалуй, не стоит терять время. Ты сбрасываешь звонок, не прощаясь, не расшаркиваясь больше в тысяче лживых любезностей, дело сделано, а значит разговор теряет смысл, всё, что нужно, ты скажешь при личной встрече.
- Так что, милая, этот Айзек, он кто?
От дома до собора пять минут быстрым шагом, у тебя есть время, тебе нужно еще немного информации, пусть и вряд ли правдивой, но почему бы не послушать то, что может рассказать тебе девочка, попавшая к тебе в руки. Ты усаживаешься на стул рядом с ней, заставляешь выпрямить правую руку, вглядываешься в тонкий узор вен на бледном предплечье, нужна ли тебе её кровь? Собираешься ли ты устроить ловушку? Вопросы вертятся в твоей голове, пока ты аккуратно присоединяешь иглу к пробирке, в любом случае кровь этой ведьмы - ценный ресурс, она не будет лишней, так что... Кэйлин молчит, кусает губы, впиваясь взглядом в иголку, ты фыркаешь:
- Боишься уколов? - ты тянешься за жгутом, закрепляешь его как можно туже, она морщится от этой сдавливающей боли, но ты не обращаешь внимания; игла медленно входит в вену, в пробирку быстрой волной набирается кровь, - О, поздравляю, нормальное давление, - хрипло смеешься, меняя наполнившуюся пробирку на другую.
К концу процедуры девочка выглядит еще бледнее, чем когда ты только вошел в эту комнату, а на столе стоят вряд несколько пробирок, заполненных алой жидкостью. Ты смотришь на часы, у тебя только двадцать минут до встречи, пятнадцать, если вычесть время на дорогу. Слишком мало, но ты не жалуешься, Кэйлин бормочет что-то о том, что этот Айзек - новичок, что он отрекся от стихии всего неделю назад и что он не умеет ровным счетом ничего, бывший воздушный, совсем не боевой маг. Вряд ли ей можно верить.
***
В соборе царит тишина, в соборе ты снова чувствуешь благоговение перед лицом творца, Десмон предупрежден, он не станет мешать, он рвётся в бой, но ты приказал... попросил его не вмешиваться; только если ситуация выйдет из-под твоего контроля. Ты хочешь поговорить с этим ведьмаком, ты подсознательно чувствуешь что-то неладное, нехорошее, неправильное, этот ритуал, подробности которого ты не знаешь и не помнишь, выбивается из общей картины также, как выбивается его приступ там, в горящем доме. Малефикары не имеют проблем с голосами в голове даже если когда-то их стихией был воздух, ты знаешь это, но возможно вы что-то упустили, ты хочешь узнать, что именно. Следы уколов на Кэйлин обнаружат, а значит тебе не удастся скрыть свой визит к ней, но если ты вернешься не только с трупом ведьмака, но и с ценными сведениями, отец может закрыть глаза на твоё недопустимое самоуправство, отвлеченный новой информацией, так что твоя задача - её добыть.
Ты стоишь посреди огромного зала, скамьи сдвинуты к стенам, алтарь накрыт какой-то сеткой, строительные леса загораживают витражи, а в воздухе витает пыль, но это всё равно собор, здесь ты чувствуешь себя в безопасности, подняв взгляд к высокому стрельчатому потолку; тебе кажется, что сквозь него ты видишь небо, затянутое предгрозовыми тучами. Ты ждёшь. Вокруг тебя, прикрытый осколками и обломками штукатурки, начертан круг, он небольшой, у тебя было не так много крови, но его хватит, чтобы поймать ведьмака в ловушку, пусть только подойдет поближе. Ты вздрагиваешь, но не двигаешься с места, когда створки с тихим скрипом открываются и по залу разносится звук его шагов.
С удовольствием общаюсь вне игры.